Канн смеется сквозь слезы и пугает забастовкой
К главному претенденту на высший приз Каннского кинофестиваля — "Догвиллю" Ларса фон Триера добавился претендент второй, многие считают его даже более сильным, — трагикомедия канадского режиссера Дени Аркана "Нашествие варваров".
Ее выгодное отличие от прочих лент конкурса — в зале впервые зазвучал смех, на экране явились не элементы смелых творческих построек, а живые, вызывающие симпатию люди. Возник диапазон зрительских эмоций — от хохота до слез, — о каком в амбициозной фестивальной формалистике стали забывать.
Кадр из фильма "Нашествие варваров"
Дени Аркан вернулся к персонажам своей картины 1987 года "Закат американской империи". Группа университетских хиппи, которая так лихо рассуждала о проблемах секса, снова собралась вместе по весьма печальному поводу: старший из них, гедонист и бабник Реми, смертельно болен и доживает последние дни в госпитале. Ситуация немного напоминает "Весь этот джаз" Боба Фосса: жизнелюбие героев столь неисправимо, что и у смертного одра они полны интеллектуальной и сексуальной энергии. Это разговорный фильм с остроумными диалогами, и опять из бытового действия вырастает образ времени. Он апокалиптичен, потому что наша цивилизация, по мнению авторов, гибнет под натиском варваров. Как мировой лидер, американская империя вынуждена отражать атаки — но и ответный удар не заставил себя ждать. Когда сын Реми, преуспевающий Себастьен, пытается взятками купить отцу приличные условия в переполненной больнице, по ТВ показывают, как самолет врезается в башню Всемирного торгового центра.
В своих интервью Дени Аркан упоминает и другие приметы новой эры: СПИД, эпидемию атипичной пневмонии, войны, по размаху близкие к мировым, всемирное переселение целых народов. Эти тектонические сдвиги размывают западную культуру, искажают традиционную мораль, запретное становится нормой, романтика сменяется деловитым цинизмом. Без сожаления оставляющий этот мир Реми убежден, что классической цивилизации, заложенной Данте и Монтенем, приходит конец. Герои со смехом вспоминают многочисленные "измы" ХХ века — хронику гибельных заблуждений человечества от ленинизма и троцкизма до маоизма и других форм кретинизма, а так как некоторые из друзей Реми живут в Италии, то высший образец кретинизма для них воплощен в политике Берлускони.
Кадр из фильма "Нашествие варваров"
Традиционный по стилистике и неизбежно выражающий взгляд "отцов" фильм возвращает вкус к настоящей драматургии, в которой только и могут хорошо играть актеры. Фестивальная публика приняла этот шаг с энтузиазмом — о картине много говорят, ее считают конкурентом "Догвилля" в борьбе за Золото. Это интересная коллизия: два лидера противостоят друг другу не только как традиционализм разрушителю традиций, но и как два диаметральных взгляда на Америку. Многие опасаются, что тенденциозность антиамериканского опуса Ларса фон Триера помешает ему взять Гран-при (для Канна длить конфликт с Америкой смерти подобно). И в этом случае шансы Аркана очень велики.
Четверг и пятница оказались "русскими днями", опять же посвященными отцам и детям. Вариант проблемы щадящий — перефразируя песенку: "если сын оказался вдруг и не сын и не свин, а друг". Продолжила спор "Крошка Лили" француза Клода Миллера — вольное переложение чеховской "Чайки". Действие перенесено в наши дни — в сюжете пьесы Миллер увидел много общего с ситуацией в современном кино. Аркадина стала киноактрисой Мадо, Треплев — начинающим фильммейкером Жюльеном, Нина Заречная — мечтающей о кино старлеткой Лили, а Тригорин — мэтром режиссуры Брисом. Первый скандал происходит во время домашнего сеанса, когда Жюльен показывает свою бунтарскую ленту и Лили с экрана читает про орлов, змей и куропаток. В дальнейшем фильм и пьеса расходятся и к финалу уже очень далеки друг от друга, но дух и интеллектуальный накал чеховских диалогов переданы удивительно тонко.
Кадр из фильма "Крошка Лили"
Знания о "чеховской атмосфере", как мне показалось, Миллер черпал из "Неоконченной пьесы для механического пианино" Михалкова; замечательный Жан-Пьер Мариэлль вообще играет Павла Кадочникова. Актерский ансамбль очень силен, как всегда бывает, если мастера дорвались до настоящей драматургии.
Свою трактовку "отцов и детей" дал Александр Сокуров. Журнал Screen International вышел с кадром из его фильма "Отец и сын", где сын-солдат сидит на плечах своего молодого отца-отставника. Сокуров, как известно, делает два параллельных проекта, между которыми затесался рекорд для книги Гиннесса — "кино одного дыхания" "Русский ковчег". Первый проект связан с персонажами тоталитарной власти — Гитлером, Лениным, японским императором Хирохито. Второй — с отношениями внутри семьи: "Мать и сын", теперь "Отец и сын", в планах "Два брата и сестра". "Отец и сын" — четвертая попытка Сокурова взять в Канне Золотую пальмовую ветвь. Первая — "Молох" — принесла приз сценаристу Юрию Арабову, вторая и третья — "Телец" и "Русский ковчег" — оказались неудачными. После ярчайших красок "Ковчега" "Отец и сын" кажутся почти монохромными — изображение изысканно вирированное, иногда оно искажается оптикой и тогда напоминает увиденную с торца плоскую, но живую картинку.
Кадр из фильма "Русский ковчег"
Я начал с картинки, потому что она главный компонент у Сокурова. Он трактует свое кино как живопись, где содержательны ракурс, композиция и светотень. И как музыку, где взаимодействуют лейтмотивы. В новой картине не имеет значения даже время и место действия — они нарочито смешаны, пятнистые солдатские робы соседствуют с радиолами 50-х, город, где живут герои, снят в Питере и Лиссабоне. Важны только отношения между отцом и сыном.
Они странные. Они похожи на отношения любовников. Их лица сближены, их касания нежны и почти эротичны, их взгляды полны любви, но выражают обреченность. Единственная женщина фильма — влюбленная в солдата девочка — ревнует его к отцу и уходит, оставив их вдвоем. Есть еще приблудный Саша, который потерял отца и ищет его следы. Саша неприкаян и сир, ему хочется тепла, он просит взять его в счастливую семью, где отец и сын всегда рядом.
Но отец ощутимо страдает: сын не может всю жизнь сидеть у него на шее (кадр с обложки это выражает буквально). Он хочет уйти, освободив парню дорогу к другой любви и другой жизни. Это был бы мучительный, но неизбежный шаг. Но узы уже не разорвать — отец и сын как две половины.
Эта трагическая буколика выражает комплексы, которые каждый раз глубоко индивидуальны и со стороны могут показаться загадочными или даже экзотическими. Что совпадает с западным представлением о непознаваемой русской душе. Это верняковый фильм на экспорт, хотя для России такой поворот проблемы отцов и детей вряд ли можно признать актуальным. Сценарий написал Сергей Потепалов, предложив редкие по неловкой банальности диалоги. Значительную роль играет музыка — аранжированный Чайковский или "под Чайковского", нечто рыдательное, как в Шестой симфонии, но сведенное к монотонному лирическому всхлипу. Актеров нет, есть натурщики; жестикуляция и мизансцены столь принужденны, что инстинктивно ищешь взглядом ниточки, которыми управляются герои. Ритм в сравнении с предыдущими лентами почти стремительный: вместо 50 склеек в "Матери и сыне" здесь их более 600. Следуя живописным канонам, режиссер работает на образах-знаках: девушка и солдат всегда разделены то окном, то парапетом, зато отец и сын сближены до полного сплетения обнаженных тел, гимнастические упражнения выражают мужскую судьбу, котенок — незащищенность, беготня по крышам — стремление взлететь над рутиной и временем. Можно понять и как-нибудь иначе, но в любом случае это предмет для расшифровки. Как расшифрует очередную русскую загадку жюри — так и сложится судьба фильма на фестивале.
А тем временем конкурс подходит к концу. В журналистских рейтингах лидирует "Догвилль", за ним идут турецкий фильм "Удаленность" и канадский "Нашествие варваров", пятое место делят Самира Махмальбаф ("В пять часов пополудни") и Франсуа Озон ("Бассейн"). Из претендентов еще не видены Клинт Иствуд с "Мистической рекой", Питер Гринуэй с "Чемоданы Тульса Лупера" и Бертран Блие с "Котлетами". В воскресенье вечером объявят имена победителей, но многие этого не дождутся — люди в массовом порядке меняют авиабилеты, чтобы улететь в субботу. Потому что в воскресенье ожидается невиданная по размаху забастовка. Рассчитано точно: застрявший фестиваль — верный способ быть услышанными не только родным правительством, но и взволнованным миром.
Источник
0 комментариев:
Отправить комментарий