В бой идут одни маньяки

Маньяк маньяка видит издалека

К концу шестого дня фестиваля количество убийц-маньяков на его экранах превысило число самоубийц. Фильм Седрика Кана "Роберто Сукко" (конкурс) на основании документальных свидетельств реконструирует последний год жизни молодого парня, который сначала зарезал своих родителей, а затем, сбежав из психиатрической больницы, убил еще несколько человек. Маньяки с виду обычно неотличимы от нормальных людей, потому их так трудно поймать, но актер-непрофессионал Стефано Кассетти так изображает своего героя, что сразу видно — перед нами патологический тип. Если Михаэль Ханеке явно упирал на то, что его маньячка-пианистка — жертва общества в лице своей тиранической мамаши (характер которой испортила, надо полагать, бабка и т.д.), а также австрийской музыки и буржуазного общества, то Кан не сообщает вообще ни о каких внешних обстоятельствах, сформировавших убийственные наклонности Сакко, отказывается от какого бы то ни было анализа происходящего и не дает зрителю возможности самостоятельно сформировать сколько-нибудь обоснованную точку зрения, превращая фильм в бессмысленную регистрацию действий Сукко и преследующих его полицейских. На пресс-конференции режиссер говорил, что не хотел ни обвинять, ни защищать своего героя, делать из него жертву своего происхождения или героя-революционера (реальный Сукко в тюрьме выкрикивал анархистские лозунги, чем привлек симпатии левой молодежи). Отсутствие авторской позиции привело к тому, что персонаж не вызывает ни сочувствия, ни отвращения, ни интереса.

Кадр из фильма "Обет"

Еще один маньяк орудует в "Обете" /Pledge, The/ (конкурс) известного актера Шона Пенна, который для своего режиссерского дебюта собрал суперзвездную команду — Джека Николсона, Бенисио дель Торо и Микки Рурка, причем двум последним дал не больше десяти минут экранного времени на двоих. Фильм поставлен по мотивам повести Фридриха Дюренматта "Отходная по детективному жанру", где старый полицейский, столкнувшись с серией убийств маленьких девочек, воссоздает образ преступника, которым, по идее, должен быть человек с машиной, в периоды нечастого обострения своей мании выезжающий поохотиться на трассу. Загвоздка в том, что единственный способ поймать преступника — это устроить засаду и ждать его появления. Проходят годы ожидания, детектив стареет и опускается, но маньяк так и не проезжает через контрольный пункт, потому что давно погиб в автокатастрофе. Пенн превратил эту трагическую и опустошительную историю в традиционный для американского кино сюжет о полицейском, который в последний перед выходом на пенсию день работы сталкивается с преступлением и берется его раскрыть. Детектива играет, естественно, Николсон, а дель Торо разыгрывает слабоумного, которого другой коп вынуждает признаться в несовершенном убийстве. Ошибка быстро выясняется, и маньяка принимаются ловить "на живца", высаживая у дороги маленькую девочку в красном платье, но основное время фильма занимает сентиментальный рассказ о детективе, до пенсии, видимо, не имевшем никакой личной жизни, а теперь нашедшем ее в лице Робин Райт-Пенн, которую добрый муж Шон пристроил на эту роль.

Джек Николсон в фильме "Обет"

Лет до ста б расти всем без старости

Старейшина итальянского кино Эрманно Ольми снял на удивление холодный фильм "Военная профессия" /Master Of Arms/ (конкурс), с которого пресса стала уходить через десять минут после начала. Война между императором Карлом V и папой Климентом VII, у которого служил кондотьером герой фильма капитан Джованни Медичи, представлена как серия статичных картинок, иногда красивых, но всегда бессодержательных. Смысл фильма остался в велеречивых декларациях режиссера относительно того, что есть война, однако на экран так и не проник.

В поисках смысла "Похвалы любви" (конкурс), снятой ровесником Ольми Жаном-Люком Годаром, тоже приходится обращаться к высказываниям постановщика, ибо уловить его в самой картине не представляется возможным, равно как и разобраться в ее сюжете. Кто-то, кого мы не видим на экране, собирается то ли ставить оперу, то ли снимать кино, то ли разыграть пьесу о четырех стадиях любви — встрече, взаимном влечении, ссоре и воссоединении — которые он намеревается показать с помощью трех пар — юной, взрослой и пожилой. Действия нет — одни разговоры. Затем автор проекта встречает молодую женщину, которую он уже встречал несколько лет назад, и фильм переносится в прошлое, где тоже никакого действия и одни разговоры, на этот раз о Сопротивлении, Шарле де Голле и американских блокбастерах. Очевидно, что режиссера занимают чисто интеллектуальные проблемы, которые он по инерции пытается завернуть в кинематографическую форму, им совершенно чуждую. Другое дело, что читать или слушать Годара интересно как мало какого другого режиссера — он умен, оригинален, парадоксален и при всей своей эксцентричности очень искренен. Но кино тут, увы, ни при чем.

Кадр из фильма "Малхолландский проезд"

Еще больше, чем Годар и Ольми, сдал не такой уж старый Дэвид Линч, чей длиннейший "Малхолландский проезд" /Мalholland Drive/ (конкурс) c участием двух красоток — Наоми Уоттс и Лауры Елены Харринг — представляет собой бессвязный набор эпизодов, сквозными участниками которых являются две женщины, каждая из которых живет двумя жизнями и имеет два имени. Официальная аннотация картины ограничивается фразой "любовная история в городе грез" (т.е. Голливуде) — видимо, даже редакторы не в состоянии ее внятно пересказать. Впрочем, слово "сдал" в предыдущей фразе не вполне уместно — откровенно говоря, даже прославленные фильмы Линча "Синий бархат" и "Дикий сердцем" всегда казались мне пустыми и претенциозными, а "Твин Пикс" при мистическом содержании поражал отсутствием у режиссера подлинно мистического чувства.

Кадр из фильма "Я возвращаюсь домой"

Единственный из аксакалов, кто не разочаровал — 94-летний патриарх мирового кино португалец Мануэль де Оливейра, выдающий на гора по одной-две картины в год, почти не теряя качества. Новый его фильм повествует о старом актере (Мишель Пикколи), который после гибели жены и дочери в автокатастрофе остается один с внуком. Ему предлагают роль в экранизации джойсовского "Улисса", он поначалу соглашается, но, обнаружив, что уже не в состоянии запомнить текст, выходит из игры. Фильм, собственно, и называется "Я возвращаюсь домой", но напрасно было бы думать, что домой или на покой собирается сам Оливейра, уже запустившийся с очередной картиной и твердо уверенный, что приедет с ней на следующий Каннский фестиваль. Против этого трудно что-либо возразить, поскольку в каждом фильме престарелого постановщика есть пара сцен, от которых невольно выкатываешь глаза на лоб — в данном случае это, например, эпизод, где Пикколи играет носком ботинка. Чтобы ботинок (а только он и присутствует в кадре, за которым звучит разговор собеседников) выражал всю гамму человеческих чувств — такого на свете еще не бывало.

Источник

Posted in: